Нам повезло в жизни. Повезло с эпохой, с городом, со школой. Так думают многие из тех, кому посчастливилось учиться с 1963 по 1973 год в городе Уфе, в средней школе №62.

Самое главное в эпохе – это ощущение, что «мы» есть. Это удивительное чувство. У Софии Ротару была песня: «Я, ты, он, она, вместе – целая страна. Вместе – дружная семья, в слове "мы" – сто тысяч "я" большеглазых, озорных, черных, рыжих и льняных, грустных и веселых в городах и селах!» И это было внутренним ощущением. Запомнился из детства день, когда «в космос Гагарина запустили». Заходили соседи, люди подходили на улицах, громко говорило радио. Огромная радость, общий успех, ощущение, что этот день – один из главных в жизни. Чувство общего праздника, счастья, которое ушло из нашего времени.

Совершенно другое отношение к работе, культуре, знанию. Отношение как к ценности и внутренней опоре, а не только как к инструменту для заработка. Страна училась и шла вперед. Множество книжных магазинов с замечательными книгами по математике, физике, химии. Для школьников, студентов, исследователей. Большим праздником были олимпиады – школьные, районные, городские, республиканские. Задачи хитрые, но ведь додуматься можно! Весь мир перед нами как чистый лист бумаги.

Думаю, что очень многие, так же, как мы, считали и считают Уфу самым красивым и удивительным городом. Две речки – Белая и Уфимка, живописные склоны. Простор. Город рос на наших глазах. Хорошел, преображался, стремился ввысь. Он занимался серьёзным, настоящим делом. Об этом иногда напоминал слышный где-то вдалеке гул авиационных двигателей, которые делали на моторостроительном заводе и испытывали на одной из его площадок. В выходные десятки тысяч людей на лыжах или на пляже на Белой и на Уфимке. И очень много красивых, веселых людей. Молодая эпоха. Это радостное ощущение трудно передать. Оно воспринималось естественно, с чувством, что именно так будет всегда. У нас было отличное будущее. Сейчас-то понятно, насколько это важно…

Мы все родом из школы. И школьные успехи, неудачи, впечатления, воспоминания остаются навсегда. Смотрю на старую школьную фотографию, где мы в 8 классе. И, вглядываясь в лица, стараюсь понять, предопределены ли были судьбы этих мальчиков и девочек в том далеком 1971-м… И думаю, что очень многое из того, что состоялось или не состоялось потом, уже было заложено тогда. Так же как «проект» и облик большого сильного дерева уже «записан» в первой пробившейся на свет веточке.

Если сказать кратко, то по моему впечатлению в нашей школе было празднично и весело. Мне ещё раз повезло. Чтобы ощутить, насколько хорошо сейчас, нужно представить или пережить другое. В I-ом классе до Нового года я учился в школе № 61. Там ставился педагогический эксперимент – мы должны были сразу учиться писать авторучками, программу 4-х лет пройти за 3 и что-то еще. Те, кто не умел писать должны были постоянно писать, кто не умел считать – считать. Дети удивительно талантливы. И, наверно, они бы всему, что требовал эксперимент, научились. Но суровая, грозная обстановка делала всё это трудным, а то и неподъёмным. И мои родители (которых я, наверно, как почти все дети, очень недооценивал) решили перевести меня в 62-ю…

Начальные классы, наверно, самые важные. Ребенок видит другого – отличного от родителя взрослого – и пытается понять, каков он этот большой, взрослый мир. Меня привели в учительскую, где были все учителя нашей параллели, и спросили , к кому в класс я хочу. В первый же миг всё стало понятно. Я захотел в 1-й «г». потому что там учительница – Мария Антоновна – молодая, красивая, веселая и сильная. И, конечно, в таком классе учиться и учиться! С Марией Антоновной было здорово! Она умела радоваться успехам своих подопечных, легко решала все возникавшие проблемы и запросто выигрывала в настольный теннис у пятиклассников. А пятиклассники – этот ого-го!

Школа – значимый и важный этап не только в жизни ребенка, юноши, девушки, но и всей семьи. Папы и мамы, дедушки и бабушки учатся, по сути, вместе с детьми и внуками. И тут наша школа тоже была на высоте! Мама все 10 лет очень любила ходить на родительские собрания – было интересно, радостно и увлекательно. Да и нам с папой было интересно узнать, кто же родители одноклассников, как они смотрят на мир, и каковы в их представлении школьные дела. Спасибо школе и за это!

О старших классах можно вспоминать бесконечно и с удовольствием. Пожалуй, только несколько штрихов из этого яркого и удивительного мира и светлого времени.

В старших классах мы познакомились с нашим директором – Сергеем Никаноровичем Костиковым. Он был бодрым, оптимистичным, способным преподавать химию, географию, астрономию, краеведение и вообще почти всё, что требовалось по ходу пьесы. Нельзя было без улыбки слушать, как он распекает нерадивых учеников или хвалит народ за заслуги. «Я вам сделаю закрутку!», «Что это такое? Что за симоны-гулиманы или крестный ход по кабакам?!» « В школе учитель не должен быть слишком сладким! Иначе его расклюют. Не должен быть слишком горьким! Иначе его расплюют. Всего должно быть в меру!» или «Да она такой учитель! Под ней на три аршина земля горит!» Мы относились к директору снисходительно (по глупости), но в общем-то тепло и с большой симпатией. Я до 10-го класса считал, что на самом деле школой руководит наш завуч – Анна Михайловна Тулинцева, деловой, энергичный, ответственный человек.

Прошло много лет. Я повидал многих руководителей. Они работали в разных стилях, жанрах, исповедовали разные принципы, опирались на различные черты своей личности и своих коллективов. Но сейчас я понимаю, что Сергей Никанорович был блестящим директором и отличным руководителем. Немногим удается в такой мере опираться на самоорганизацию в коллективе, на самих людей, которые хорошо относятся друг к другу и своему дому – школе. Эксцентричный стиль нашего директора напоминает надпись на могиле Д. Карнеги: «Этот человек научился руководить людьми, которые умнее его». И, насколько я представляю, после его ухода дела в учительском коллективе пошли совсем не так успешно, как в его бытность.

Школа №62 в те годы была большим удивительным ярким миром. Она жила своей важной, значимой и интересной жизнью с раннего утра до поздней ночи. Без охранников, без решеток на окнах, без «денежного фактора» – имущественного расслоения в классе практически не чувствовалось. И одевались дети, и вели себя одинаково, кем ни был отец – директором завода, деканом, слесарем или шофером.

Были школьные вечера, походы с учителями по родному краю, экскурсии на заводы. До сих пор помню огромное впечатление от посещения цехов Уфимского моторостроительного завода, где делали двигатели для «Москвичей». Красиво, толково, масштабно. Классные часы, множество спортивных секций. В волейбол «в кружок» на школьном дворе играли на больших переменах, а после уроков и до позднего вечера! А какие были вечера выпускников… И чувство гордости и за школу, и за учителей, и за тех, кто её кончил… Всё это приятно вспомнить. Спасибо тебе за это, наша 62-я!

Очень значимы и важны для меня в этом школьном мире были физкультура и труд. Физкультура, потому что мальчишкам нужно самоутверждаться. И уж в любом случае быть не хуже, чем все. Мне всё это давалось нелегко, и к физкультуре мне приходилось относиться гораздо серьёзнее, чем к большинству предметов. В старших классах у нас её вели Александр Федорович и Александра Яковлевна Ершовы. И, надо сказать, отлично вели. Многое не понимается вовремя. И тогда мы порой подсмеивались над суждениями и вопросами своих учителей. Помню, как не раз и не два Александр Федорович говорил нам, насколько важны здоровое тело, здоровый дух и физкультура в стране. Я норовил возражать, он настойчиво объяснял мне свою позицию, раздав остальным баскетбольные или волейбольные мячи. И, помнится, я как-то высказал ему мысль, что не стоит тратить время на беседы со мной: «Да нет, стоит! Такие, как ты, становятся начальниками, а потом не дают денег на физкультуру и спорт! Надо же подумать о тех, кто будет в этом зале через 20 лет!» Здорово, когда люди воспринимают проблемы следующего поколения как свои, личные. Так и должно быть в нормальной стране. Надеюсь, что и в России через некоторое время опять будет так же.

Впечатляли наши мастерские. Там я впервые в школе услыхал имя Якова Наумовича Левина. О нем говорили как о человеке, который договорился с шефами, организовал, вдохнул жизнь в эти мастерские, да и во многое другое в нашей школе. Я остро ощущал, насколько хороша наша школа, насколько она отличается от многих других.

В нашей школе было тепло, радостно и интересно. В те годы в Уфе гремела школа №105 и её легендарный директор Генин. И мне настойчиво советовали перейти туда. На одной из математических олимпиад я поступил в школу-интернат при МГУ. Но мой выбор был сделан в пользу нашей 62-ой. Оглядываясь назад, думаю он был правильным. Много раз после окончания приходил в школу, пытаясь понять, «феномен 62-й», разговаривал с учителями, с выпускниками разных лет. Очень люблю сидеть у Маргариты Васильевны Самодумовой – нашего замечательного учителя математики – смотреть её альбомы. Десятки походов по Башкирии, поездка на целину, много-много выпусков, тысячи судеб … Думаю, что много замечательного в нашей школе началось в «эпоху Левина». И, конечно, главный соавтор наших надежд, дел и успехов – время. Оно видно в лицах, в блеске глаз, в стихах.

У нас были отличные мастерские и замечательные учителя труда. К сожалению, не помню всех. Но как мы, малыши, делали на слесарном деле в течение многих уроков молоток, помнится до сих пор. Непростое дело и мне довалось нелегко. Зато какая радость была, когда всё получилось! Душою мастерских был Борис Филиппович Подмозго – учитель милостью божьей. Он преподавал у нас токарное дело, и в конце школы мы под его началом сколачивали настоящие парты. Сейчас я думаю, что нужно быть очень сильным, уверенным в себе человеком, чтобы объяснять, показывать, а потом ставить детей к большому, опасному, «взрослому» станку. Надо быть мудрым человеком, чтобы понимать важность и необходимость этого.

Мне не пришлось в своей профессиональной деятельности работать руками, но школьный «труд» оказался очень полезным. Само отношение к труду, к мастерам, к освоению навыков, когда сам шаг за шагом осваиваешь то, что вначале казалось похожим на сказку, очень важно. Думаю, что подросткам и молодежи очень полезно всерьёз знакомиться с разными видами труда. С большим теплом вспоминаем с нашими университетскими товарищами строительные отряды, поездки «на картошку» и военную подготовку. Человеку очень важно понимать, как действуют и мыслят люди других профессий.

Поэтому, на мой взгляд, одно из разрушительных начинаний в средней школе – свертывание мастерских, реального, практического труда, работы руками и переключение всего этого на программирование, компьютеры, перевод в виртуальную реальность. В физическом труде есть ещё один важный плюс – здесь гораздо проще сложить коллектив. Здесь всё наглядно, зримо, очевидно. Отсутствие навыков серьёзной совместной трудовой деятельности – сейчас ахиллесова пята наших программистов и молодых исследователей. В мировом программировании много солистов и творцов из России и очень мало успешных команд, коллективов, фирм. Думаю, что причины этого лежат в нынешней средней школе.

Точно так же, в высшей школе огромная ошибка – ликвидация военных кафедр. Вторая специальность, даже если человек не будет в дальнейшем по ней работать, дает ему очень много. Обычно он начинает по-другому видеть и оценивать своё место и свою профессиональную деятельность в жизни.

Нам повезло с учителями! Маргарита Васильевна Самодумова пришла к нам в 8-м классе. От нас отказывались многие «математички» из-за того, что уровень знаний у всех был разный, отсюда и дисциплина хромала, зато на уроках было весело. Маргарита Васильевна «взяла класс в руки» в течение одного урока: быстро разобравшись, кто что знает, может и хочет. Отлично помню наш первый разговор: «Давай договоримся так. Ты мне не мешаешь, и я тебе не мешаю. А чтобы не было лишних бумаг давай сразу закончим. Контрольную за 8-й класс ты можешь написать?» – «Могу». На той же неделе была контрольная за 9-й класс, а там и за 10-й. И на «математиках» я сидел на задней парте и решал задачи их сложных задачников и журнала «Квант». Чудесное время. Потом была районная олимпиада, где «у меня все получилось», и я поехал на республиканскую в Стерлитамак. «У тебя были ошибки в каждой задаче на районной олимпиаде. Но я поверила в тебя и убедила других», – через много лет призналась Маргарита Васильевна. В нашей школе умели верить. Спасибо за доверие! Я и дальше буду стараться оправдывать Ваше доверие, Маргарита Васильевна, и твои надежды 62-я!

Розалия Зиновьевна Шемагонова вела у нас русский язык и литературу недолго, но великолепно. После её уроков русского мне уже не казалось удивительным, что Анна Ахматова могла читать учебник русского языка как художественную книгу. Розалия Зиновьевна помогала постичь гармонию, логику, красоту языка. И кроме того исподволь она учила вырабатывать своё мнение и связывать пути литературных героев с нашей жизнью и судьбой. Помните, у Уайльда: «Единственное искусство, которое стоит внимания – это собственная жизнь». До сих пор иногда хочется поговорить со своим учителем о литературе…

Большую роль в формировании моего характера, да и характеров нескольких моих друзей, сыграл наш историк Михаил Степанович Кошелев. Не скажу, что мы его любили. У него был тяжелый характер и провокационного вопроса, маленького «испытания на прочность», можно было ждать каждую минуту. И ещё он был «классным» 10 «а» и очень ревностно относился к нашему 10-му «б». В начале года он поставил мне немыслимое количество двоек и единиц. Мне пришлось взять в библиотеке многотомную «Историю СССР», освоить её, чтобы дальше вести диалог с учителем «на равных». К урокам он готовился блистательно! Был точен, ироничен и одновременно эмоционален. Его «холодный душ» оказался для меня отличной прививкой для будущей жизни, в которой не всегда надо делать и говорить то, за что хвалят и награждают.

Пожалуй, ещё одно утверждение. Приоритетов, важных вещей, главного не может быть много. И в школе есть, как сейчас думается, немного ключевых предметов. Сейчас три. Русский язык – он дает ощущение того громадного наследства, которое получено от предыдущих поколений. Он определяет строй мыслей, а во многом и чувств. Математика. Это путь к свободе, возможность опираться на логику, знать, что можно доказывать, а не принимать на веру. Способ придумывать здесь и теперь и искать ключи ко многим загадкам, опираясь на свою силу. И, наконец, история. Именно она дает понимание того, что мы – звенья в огромной цепи, дети огромной, уникальной, самодостаточной цивилизации – мира России!

Сравнивая учебники по этим предметам 2000-х годов и того времени, тоже видишь большую разницу. Я был в курсе школьных дел дочки, и диву давался наукообразию многих нынешних книг. «Дети должны видеть в тексте орфограммы и сразу их подчеркивать! У нас всего 35 видов подчёркиваний. Запомнить нетрудно. В правой руке ручка, в левой карандаш! Правой пишет, левой – орфограммирует!» – на полном серьёзе толковала мне учительница дочери. Остаётся изумляться такому «отрыву от реальности». Дочка училась в двух московских школах, кончила с золотой медалью. Но… не тянет её в обе школы. Не было в её жизни того, что было у нас в 62-й. И тут уже ничего не изменишь…

Хорошо, если кроме главных предметов в школе есть и другие. У нас они были. Громадный практикум по физике. У Александры Ивановны Русаковой. До сих пор помню замечательный опыт с СВЧ–излучением. Берешь лампочку в руку и она зажигается без всяких проводов. И собранный радиоприемник говорил! И оптика с «кольцами Ньютона» наглядно показывала, что великий не напрасно тратил время.

Химия. У Алевтины Степановны Симаковой она давалась мне как-то слишком легко, поэтому запомнилось немногое. Но опыты с жидким кислородом! Как в сказке. Что, впрочем, можно сказать и про многие другие главы нашей школьной жизни. В школе был химический кружок. Один мой друг, мечтавший в те годы синтезировать чудесные вещества, а потом их взрывать, тоже был приглашен. С подростковой самоуверенностью он заявил, что «всё равно будет делать, что хочет». «Конечно, но, наверно, в школьной лаборатории тебе будет удобнее», – отвечала на это наша «химичка». Прошло с того времени лет 30 и вот он, известный ученый, заведующий лабораторией академического института, признался: «Я бесконечно признателен Алевтине Степановне за то, что те первые синтезы у меня не получились, за то, что сделанное тогда, не взорвалось. Наверно, она давала мне не концентрированную, а разбавленную азотную кислоту. Спасибо ей! Ведь если бы всё получилось, то я не стоял бы сейчас перед тобой…»

Выпуск 1973 года. Старая фотография. Почти сорок лет. Большой кусок жизни позади. Как она сложилась у одноклассников? Наверно так, как разложило свой пасьянс время, и так, как мы смогли воспользоваться тем, что было дано. Военные, учителя, инженеры, профессор, предприниматели, даже один мелкий олигарх, бухгалтеры, чиновники, рабочие… Девушки выглядят сейчас сильнее, успешнее. Дети многих уже кончили нашу 62-ю и разлетелись по стране. Кое у кого в школу ходит следующее поколение – внуки. И слова «дедушка» и «бабушка» становятся всё привычнее.

«Наша школа не та. Мастерские осиротели. И дух не тот. Нет света и праздника, который был у нас. Того, что было, уже нет. Не ищи этого в нынешней 62-й…» Примерно такие слова я слышу раз за разом, приезжая в родную Уфу, встречаясь с одноклассниками. Иногда чтобы понять и оценить надо чуть-чуть отойти в сторону.

Правда, что нельзя войти дважды в одну и ту же реку. Но, думаю, не вся правда. Институт, в котором я работаю – дитя космической эпохи. Баллистические расчеты, первые спутники, полёт человека в космос, луноходы, экспедиции на Венеру и Марс, триумф советской науки – комплекс «Энергия – Буран». Орбиты всех этих аппаратов считались у нас. Первый директор нашего института – Трижды Герой Социалистического Труда академик Мстислав Всеволодович Келдыш – считал, что будущее советской науки связано с изучением дальнего космоса, с исследованием тайн вселенной. В космической отрасли СССР работали тысячи заводов, более миллиона человек. То, что сделали эти люди, стало вехами в истории человечества, первыми шагами на пути к звездам…

Новая Россия более 17 лет не имеет ни одного аппарата в дальнем космосе. Разоренный космодром, руины цехов, крушение надежд, проектов, планов. Выросло целое поколение специалистов не запускавших космических аппаратов такого класса. Горечь утерянного лидерства. И на одном из совещаний с зарубежными коллегами один из них между делом заметил: «Вы делали всё это. Вы можете это. И это ваш важнейший ресурс! Если понадобится или придет время, вы опять вырветесь вперед в космосе». Эти слова запомнились. И ведь он прав – второй раз войти в реку проще, чем в первый.

Думаю, что эти слова можно отнести и к нашей любимой, родной, замечательной 62-й школе образца 1980-х. В той реальности ты, дорогая 62-я, показала многим из нас, какой праздничной, радостной и светлой может быть школьная реальность. Спасибо тебе за это! Желаю тебе, чтобы всё это вновь состоялось, чтобы следующему поколению учеников было так же тепло, радостно и интересно в твоих стенах, как нам.

Ты учила нас тому, что особенно нужно сейчас – любви, надежде и вере. Любви к своему дому и отечеству, к тем, кто рядом. Надежде на то, что ещё не вечер, что мы ещё увидим, как Россия поднимается с колен. И вере в то, что этого не придётся ждать слишком долго. Спасибо тебе!

Заместитель директора Института

прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН,

Профессор Г.Г. Малинецкий